Мы не из тех, кто клонится ниже…

Три этапа в судьбе и три города…

Как признается Михаил Николаевич, особенно ему дороги  три города: Харьков, где он родился и провел детство, Ярославль – здесь он учился в школе и живет вот уже долгие годы, и Воркута, куда попал он не по своей воле. «Три этапа в судьбе и три города… Помню каждый пронзительно ярко. Я люблю их без всякого повода,  Воркута, Ярославль и Харьков!» – это строчки из его стихотворения.  
С  Харьковом у Михаила Николаевича связаны светлые воспоминания детства. Поэтому все, что сейчас происходит на Украине, он принимает близко к сердцу.
«Жить с Россией – не значит в чужбине! Вы поймете, хоть и не сразу…Я уверен, народ Украины отряхнется от этой заразы! Уверяю вас, кризис пройдет! Я приеду в свой солнечный Харьков, где увижу счастливый народ…»  – такие строки Михаил Николаевич  посвятил своей родине.
В 1933 году семья Пеймеров  переехала  в Ярославль, где в то время ударными темпами строили промышленный объект повышенной важности – резино-асбестовый комбинат. 1 сентября 1935 года неподалеку от проспекта Шмидта (сейчас это проспект Ленина), где жили Пеймеры, открылась новая школа – 37-я. Миша Пеймер попал в число первых ее учеников.
– Школьные годы – незабываемое, замечательное время.  Директором школы тогда был Борис Петрович Беляев, герой гражданский войны. Шинный завод создал клуб юного туриста, мы ходили в походы, ездили в Мологу. В 37-й школе училась, годом младше, и моя первая любовь Лидочка, – рассказывает Михаил Николаевич. Только вот судьба надолго развела его с Лидочкой, встретились они через много лет, когда уже оба овдовели.

Меня называли сынком

В 1938 году Михаила приняли в комсомол, билет ему вручал Юрий Андропов, будущий генсек КПСС, а в те годы первый секретарь обкома ВЛКСМ. В 1940 году  Михаил окончил десять классов. Впереди, верилось, счастливая и светлая жизнь.
– Я стал курсантом 1-го Гвардейского Московского военного училища артиллеристов-ракетчиков. В 1941-м началась война, а уже через год, в марте 1942-го, мне присвоили звание гвардии лейтенанта, и я отбыл к месту боевых действий, – вспоминает ветеран.
Сначала Михаил Николаевич воевал на Брянском фронте, а в августе 1942-го оказался в самом пекле – в Сталинграде. Батарея 336-го дивизиона под командованием  лейтенанта Пеймера сражалась в героическом городе на Волге  до апреля 1943-го.
– В октябре  1942 года меня, девятнадцатилетнего, назначили командиром батареи реактивных установок «Катюша». Относились ко мне по-отечески, называли сынком. В  Сталинграде меня приняли в партию, – делится воспоминаниями Пеймер.
Позиции, которые занимала батарея гвардии лейтенанта Пеймера, находились в центре города, у подножия Мамаева кургана. Сталинградская эпопея, по словам Михаила Николаевича, была невероятно изнурительна, один день похож на другой.  
– Ночью получал пополнение, – рассказывает он, – а днем от батареи оставалась половина. Я никогда не видел таких бомбежек, как в Сталинграде. Помню, как 23 августа в небе шли сотни бомбардировщиков и сыпали бомбы словно горох. Казалось, никого после этого не могло остаться в живых. А мы выходили из укрытий и вновь открывали огонь по врагу. На участке, что защищал наш полк, мы ни разу не попятились. А когда узнали, что Паулюса окружили – бойцы обнимались от радости.
Донимали вши, было голодно, радовались даже мороженому хлебу, твердому, как кирпич, в него приходилось буквально вгрызаться. Но даже в те тяжелейшие дни защитники Сталинграда  умудрялись найти время, чтобы попеть под гитару, перекинуться шуткой под фронтовые «сто грамм».

За боевые заслуги и отвагу

Это сейчас с высоты прожитых лет Михаил Николаевич понимает, сколько ошибок и просчетов было допущено во время войны. А тогда он и его боевые товарищи ни на минуту не сомневались, не допускали и мысли о поражении, даже в горящем, разрушенном Сталинграде знали: мы победим! В боях за Сталинград Михаила Николаевича сильно контузило: кровь шла из ушей и из носа. Но из строя он  не выбыл.  За участие в обороне Сталинграда Михаила Пеймера  наградили медалями «За боевые заслуги» и «За отвагу».
После Сталинграда в составе 24-й Гвардейской бригады 3-го  Белорусского фронта наш земляк участвовал в операции «Багратион», освобождал Белоруссию, Литву, сражался в Восточной Пруссии. За участие в операции «Багратион»  Михаил Николаевич был удостоен ордена Красной Звезды. 3-м Белорусским  фронтом  руководил самый молодой командующий – дважды Герой Советского Союза генерал армии Иван Черняховский. В 1944 году Михаилу Николаевичу довелось увидеть Ивана Даниловича во время его выступления перед бойцами.
Бои в Восточной Пруссии были невероятно тяжелые, за свою землю немцы дрались изо всех сил. Наши войска несли большие потери, но Кенигсберг был все-таки взят. До долгожданной победы оставалось меньше месяца…

С фронта – в тюрьму

Но в апреле 1945 года Михаила Николаевича арестовали. События развивались стремительно: письменный донос, обвинение в антисоветской агитации, исключение из партии, военный трибунал. Осудили его по знаменитой 58-й статье,  дали 10 лет заключения и 5 лет поражения  в гражданских правах после отбытия наказания.
– О какой агитации могла идти речь? Мне только исполнилось 22 года. Я казался себе бывалым, умудренным опытом мужем, а на самом деле был наивен и романтичен, верил, как и многие, каждому слову Сталина, был предан ему до мозга костей, – говорит Михаил Николаевич. – Я пытался сохранять  оптимизм, гнал прочь тяжелые мысли и надеялся на чудо. Но чуда не произошло. Уже позже узнал, что генерал Горохов, командир дивизиона, в составе которого я воевал в Сталинграде, пытался помочь, дал мне блестящую характеристику, за что его самого ждали неприятности.
Из Кенигсберга Михаила отправили в Инстербург, в тюрьму. В сравнительно небольшой камере находилось более сорока заключенных.
– Я был растерян и совершенно раздавлен. Ко мне подошел один из заключенных. Пристально оглядев меня, он поинтересовался, не из Ярославля ли я, не учился ли в 37-й школе, не Мишка ли я из десятого. Это оказался Аркашка Головушкин по кличке Баркас, выпускник 39-го года. Здесь был и Николка Дерябин, он  учился на два класса младше. С Николкой я впоследствии оказался в Воркутлаге, а в тюрьме он взял меня под свою защиту, – рассказывает Михаил Николаевич.

Плакали каждый о своем

Победу Михаил Пеймер встретил в тюремной камере. Ночью раздался оглушительный грохот, небо озарялось яркими вспышками. Заключенные вскочили, стояли, тесно прижавшись друг к другу, и смотрели в зарешеченные  окна под самым потолком.
– Глядя на осветительные ракеты, начисто стершие ночь, на разноцветные трассы крупнокалиберных пуль, на разрывы артиллерийских   снарядов, слушая грохот орудий, стрекот автоматов и пулеметов, я начал догадываться, что это был салют, – делится воспоминаниями ветеран. – Люди плакали каждый о своем. Я вспоминал детство, школу, военное училище, бои за Москву, Сталинград… Душу жгла обида за растоптанное достоинство, несбывшиеся мечты о военной академии, о любимой девушке Лидочке. Хотелось кричать, выть от несправедливости по отношению ко мне, не просто любившему, а влюбленному в свою страну со всем романтическим пылом!
В Воркуту боевого офицера доставили арестантским этапом. Наказание он отбывал с конца июня 1945-го до середины мая 1952 года. Сначала работал шахтером на шахте № 3 комбината «Воркутауголь», потом геодезистом. Его, заключенного по политической статье, «болтуна», как их тогда называли, в 25 лет сделали  начальником планового отдела стройуправления по созданию  новых шахт. В Воркуте он начал писать стихи. «Я даже в самодеятельности участвовал – играл в опереттах «Свадьба в Малиновке», «Веселая вдова». В спектакле «Без вины виноватые» мне не только досталась роль Шмаги, но я еще и помогал режиссеру в постановке», – признается Михаил Николаевич.

И все-таки я везунчик

Освободили Михаила Николаевича на три года раньше срока, но он был вынужден остаться в Воркуте из-за поражения в правах. Через год после смерти Сталина Верховный Совет снял с Пеймера  судимость, а через несколько лет его реабилитировали, вернули боевые награды, восстановили воинское звание.
В 1958 году Михаил Николаевич окончил Кемеровский горный институт, получил диплом с отличием. Вернулся в Воркуту, прошел путь от мастера до заместителя начальника «Печоршахтстрой». В 1975 году министр угольной промышленности  назначил Михаила Пеймера  начальником комплекса реконструкции шахт, в его подчинении было порядка 20 тысяч человек. Пожалуй, в Воркуте, а город практически с нуля строили зеки, признается Михаил Николаевич,  нет ни одной улицы, ни одной шахты, куда бы не был вложен его труд…
Выйдя на пенсию, Михаил Николаевич вернулся в Ярославль.  «Наверное, я везунчик, – говорит он. – Я остался жив. И мне не стыдно оглядываться назад».

ФОТО Сергея ШУБКИНА