Разделивший страну

Августовский путч разделил людей, живущих в одной стране – СССР, – на два лагеря: коммунистов и демократов. А через полгода, перекроив политическую карту мира, разделил нашу жизнь на два периода: в могущественном СССР и раздираемой противоречиями России.
Как это трактует учебник
Заглянув в учебник по истории современной России, вы прочтете, что августовский путч – это попытка отстранения М.С. Горбачева с поста президента СССР и смены проводимого им политического курса. Попытку предприняли консервативно настроенные руководители ЦК КПСС, правительства СССР, армии и КГБ. Они создали Государственный комитет по чрезвычайному положению – ГКЧП. Конечно, сами гэкачеписты тщательно готовились к этому событию и специально ждали, когда Михаил Горбачев отправится в отпуск, но для подавляющего большинства жителей страны ГКЧП стал полной неожиданностью. И многие не могли понять, почему вдруг в понедельник утром, 19 августа, по всем теле и радиоканалам (благо, что их тогда было мало, не то что сейчас) звучит музыка из балета «Лебединое озеро», время от времени прерываемая сообщениями о том, что в стране введено чрезвычайное положение. Это уже позднее создание ГКЧП было названо попыткой государственного переворота. А тогда по радио и ТВ просто объявляли, что в Москву вводятся войска, что в СМИ вводится жесткая цензура, а издания демократической направленности вовсе закрываются. Местная власть подчиняется назначенным ГКЧП военным комендантам.
Коменданта в Ярославле назначить не успели
И хотя Ярославль находится совсем рядом с Москвой, назначить коменданта у нас не успели. И подчиниться ГКЧП тоже. Хотя некоторые руководители крупных предприятий, особенно из числа идейных коммунистов, отправляли в Москву телеграммы с поддержкой ГКЧП: молодцы, мол, правильно, хватит бардака! Но все­таки большинство ярославцев поддерживали молодую демократию, которую олицетворял в тот период президент РСФСР Борис Ельцин. В Ярославле вообще тогда были сильные демократические настроения, возможно, поэтому именно в нашем городе в конце 80х годов возник Народный фронт, который внес существенный вклад в перестройку. И только после Ярославля Народный фронт как инициатива снизу стал появляться и в других крупных городах СССР.
В областном центре тогда выходило два основных издания: газета «Северный рабочий», орган обкома КПСС, и созданная в 1990 году в альтернативу ей областная газета «Золотое кольцо», учредителем которой был областной Совет народных депутатов. Газеты печатались в одной типографии на одном станке, но позиции заняли, конечно, противоположные. Будучи корреспондентом газеты «Золотое кольцо» я готовила материал о предстоящем визите патриарха – он должен был приехать 21 августа на праздник Толгской иконы Божией Матери, который планировали торжественно отметить в возрождающемся Толгском монастыре. До последнего мы не знали, состоится визит или нет, и потому вместе с другим корреспондентом «Золотого кольца» Александром Вохмяниным дежурили в типографии, готовые в любой момент вносить правки в свежий номер. Трудно представить, но все новости мы получали по громоздкому и не очень поворотливому телетайпу. Если о компьютерах мы еще что­то слышали, то об Интернете и понятия не имели. Жизнь на Марсе для нас была более понятна, чем звонок по мобильному телефону.
Газеты печатались ночью, и вот поздно вечером сотрудник типографии начинает носить с телетайпа поочередно то постановления ГКЧП, то обращения Бориса Ельцина. Первые забирал дежурный по номеру «Северного рабочего» Андрей Григорьев, а вторые мы с Вохмяниным, как дежурные по «Золотому кольцу». Правительственные документы с прямо противоположным содержанием набирались на одном станке, и после каждого набора мы, как представители двух противоположных систем, друг другу пожимали руки: ничего, мол, личного.
Вот так происходила попытка государственного переворота в провинции! Но тираж газеты «Золотое кольцо» мы все­таки не рискнули везти в редакцию, оставили его в «уазике», который наш водитель Андрей спрятал где­то в кустах. А утром раздавали газету со словами правды всем желающим.
Потом были победа демократии, осуждение ГКЧП. Развал СССР, запрещение КПСС. Уже позднее начались дефолты, криминальные войны, финансово­экономические кризисы и много всего прочего, что и привело нас к сегодняшней жизни. Сегодня уже нет поляризации общества, слова «демократ» и «коммунист» имеют совсем не то значение, что в начале 90х годов. Идеологические противники сегодня стали партнерами, а бывшие соратники стоят по разные стороны баррикад. И может быть, 20летие августовского путча – хороший повод серьезно задуматься о том, что с нами происходит?!
Именно поэтому мы решили предоставить слово тем, кто был очевидцем и участником далеких событий августа 1991 года. Разумеется, тем, кто согласился. Но очень многие отказывались. Тоже повод задуматься: а почему? И если наши читатели пришлют нам свои воспоминания, размышления о тех событиях, мы их тоже с удовольствием опубликуем и продолжим тему.

Было тревожно за коллег
Александр БОРКОВ,заместитель начальника Управления ГИБДД УМВД России по Ярославской области:
– В августе 1991 года я был заместителем начальника отдела областной ГАИ. 19 августа мы с женой отдыхали в СанктПетербурге. Услышали о путче по телевизору. Я тут же позвонил на работу: как обстоят дела и не требуется ли мое возвращение из отпуска. Отзыва не последовало. Но на душе было очень тревожно – за коллег, друзей, родных, и мы с женой вернулись в Ярославль. Путч к тому времени уже закончился.

В те тяжелые дни
Юрий ДАНИЛОВ, в 1991 году заместитель начальника управления КГБ СССР по Ярославской области:
– Где-то в начале августа 1991 года вызывает меня к себе начальник управления генерал Разживин и говорит: «Давайка, Юрий, собирайся в отпуск. Чувствую я, порохом в воздухе пахнет. Так что, если что случится, ты должен у нас быть как бы где­то в стороне». Помню, тогда расстроился: «Товарищ генерал! У меня по графику отпуск в сентябре, мы с женой уже и путевки в санаторий заказали…» Но он и слушать не стал: «Иди, я сказал».
Вот и пришлось на шесть соток отправляться, забор покосившийся на даче чинить. Прихватил с собой приемник «Океан». А 19 августа услышал первые информационные сообщения от имени ГКЧП. Прямо скажу – обалдел. Первая мысль: ну и интуиция у деда (это мы так между собой Александра Семеновича Разживина звали).
В этот же день, буквально спустя час­другой, вижу – подъезжает к моему дому машина. Из нее выходит дежурный и, обращаясь ко мне, говорит: «Товарищ полковник! Вы отзываетесь из отпуска. Вам приказано прибыть немедленно к месту несения службы». Оделся – поехал.
Прибыл в управление – и сразу к генералу. Он мне с ходу заявляет: «Я с сегодняшнего дня слагаю с себя все полномочия, берись за дело. Скоро тут всякие комиссии понаедут, принимай».
Так все и случилось. А до этого кто только у генерала в кабинете не побывал, помоему, все руководители области отметились. Александр Семенович встретился со всеми и каждому что­то да посоветовал. Мудрый человек! И очень порядочный! Даже в такой непростой момент не о себе думал. Хотя его будущее тогда висело буквально на волоске. По­всякому ведь могло случиться, не разобравшись, выкинули бы заслуженного человека на улицу, без пенсии и средств к существованию. Но все обошлось. Конечно, и мы тоже постарались, чтобы с ним почеловечески поступили.
Впрочем, врать не буду – для меня это были очень тяжелые дни. Но сейчас, спустя двадцать лет, могу сказать откровенно: тогда, в августе, мы стояли на пороге кровавой войны с собственным народом, и слава Богу, что отвело.
Потом было сделано немало ошибок. Я это отчетливо понял, когда в составе делегации области в 2005 году приехал в Китай. То, что нам тогда пришлось там увидеть, потрясло: вчера еще отсталая страна, где миллионы людей в буквальном смысле слова голодали, сделала огромный рывок вперед. Власти Поднебесной действительно не на словах, а на деле начали проводить экономические реформы – постепенно, не меняя политического строя, без рывков и со знанием дела. Там это самое реформирование начали сверху, и у них все получилось. Наверное, и нам надо было идти по этому пути. Но мы пошли своим, так что все получилось так, как получилось.

Мой звездный час
Юрий БАРЫШЕВ, фотокорреспондент газеты «Северный рабочий», а затем «Северный край»:
– 20 августа я оказался в Москве, направлялся в Финляндию, где собирался по договоренности поработать в одной из финских газет. И волею случая попал в самый эпицентр событий. Когда мы подъехали к Ярославскому вокзалу и вышли с сыном из электрички, услышали о путче и о ГКЧП. Кругом – патрули, оцепление. Мы оставили свой багаж на хранение проводнице и отправились в центр Москвы. Я тогда понял, что мой час настал!
Всего за один день пережил столько... Видел Белый дом, толпы людей рядом с ним, слышал выступление Шеварднадзе и Ельцина. Разбитые машины, ликующий народ. По Охотному ряду шли танки. Пожалуй, это одно из самых сильных впечатлений. Танки – такие громадины! Мы стоим, смотрим, а земля под нами дрожит. Страшно. Потом танки остановились на Манежной площади, кто­то в их дула вставил цветы, люди братались, обнимались. Я наснимал тогда 24 пленки.
Вечером мы отправились в Финляндию, только уехали, границу закрыли, едва успели выскочить. В Финляндии нас с сыном встретили, меня стали расспрашивать о московских событиях. Твердили: «Юрий! Хунта, хунта!» А я не знаю, что делать, как быть. Неизвестно, чем все в столице закончится. Сынподросток предложил мне опубликовать московские фотографии в финской газете. Я ему ответил, что нам еще в Россию возвращаться: поедем домой, а нас там уже КГБ ждет. Пленки финны помогли проявить, обработать, но печатать опасались. Убежище политическое предлагали. А фотографии опубликовали чуть позже, когда попытки ГКЧП взять власть провалились.
Через три недели я вернулся в Россию, а в «Северном рабочем» мой репортаж появился ровно через месяц после августовских событий. Текст я написал на одном дыхании, начинался он так: «Этот год обещал быть для меня особенно интересным…» Раньше я был известен как фотокорреспондент, а материал о путче стал звездным часом в моей журналистской карьере. Потом были репортажи из таких горячих точек, как Приднестровье, Чечня… В августе 91го я не верил, что коммунисты отдадут власть, думал, бросят армию, но не уступят. Народ почувствовал свободу, а свобода вон чем обернулась… Мы много хорошего оставили в прежней жизни, однако то, что случилось в августе 91го, было естественным и закономерным. Все шло к этому. Сегодня можно ностальгировать по Советскому Союзу, но историю вспять повернуть нельзя…

Нам выдали автоматы…
Николай НЕПРЯЕВ, в 1991 году – депутат Верховного Совета РСФСР:
– Весть о путче меня застала на даче. Решение, что делать, пришло сразу. Я твердо знал – надо пробираться в Москву. Ехал не один, мы созвонились накануне с моим коллегой, депутатом Владимиром Геннадьевичем Варухиным, и решили добираться вместе на поезде.
В те дни доехать до столицы общественным транспортом было непросто, повсюду сотрудники милиции, КГБ и военные, у всех проверяли документы. Нам повезло – до Москвы мы добрались без приключений. А приехав на вокзал, тут же стали думать, как лучше попасть в Белый дом.
Проникнув в здание, увидели, что там все готовятся к обороне. Нам тоже выдали автоматы, так что я был готов обороняться до последнего. Сегодня говорить о том, что мы тогда пережили, я просто не хочу. По­моему, это сложно понять, ведь никто не знал, как все сложится.
Но потом была победа, и мы были счастливы.
Жалею ли я о том, что не все получилось так, как хотелось? Нет. Я оптимист и считаю: все, что ни случается, к лучшему. Впрочем, жаловаться на судьбу у меня причин нет, может быть, потому, что по жизни я боец.
Мне было чуть за тридцать, а я уже стал начальником самого престижного цеха ЯМЗ. В 1989 победил на выборах в Верховный Совет. И это, я вам скажу, были настоящие выборы – никаких тебе политтехнологий, все почестному. И люди это чувствовали, потому и на выборы ходили.

Сохранили нейтралитет
Владимир КОВАЛЕВ, в 1991 г. председатель Ярославского облисполкома:
– В то время я был народным депутатом, членом Верховного Совета РСФСР. Вспоминаю съезд народных депутатов, на котором мы избирали председателя Верховного Совета РСФСР. На эту должность претендовал Борис Ельцин. В первом туре он недобрал голосов до победы, и был объявлен второй тур. Перед этим туром – обеденный перерыв. Возвращаемся в зал. На балконе сидит Михаил Горбачев, за его спиной – красный флаг СССР. И перед вторым туром он, попросив слова, обрушился с критикой на Бориса Ельцина. Но так как к этому времени Горбачев уже не пользовался авторитетом у народа, думаю, что его выступление и сыграло решающую роль – Ельцин был избран на пост председателя Верховного Совета, хоть и с небольшим перевесом голосов.
Это было тяжелое время. В регионах мы были предоставлены сами себе, заключали бартерные сделки с другими областями. Обращались к Ельцину с просьбой выделить мясные продукты для Ярославской области за счет фондов Москвы. Аргументом в том разговоре было то, что ярославцы все равно вывозят мясные изделия из Москвы на электричке. Так почему бы не производить колбасы прямо в Ярославле? Зачем заставлять людей ездить в столицу? И мясные фонды удалось выпросить.
За полтора месяца до путча, 2 июля 1991 года, я был на приеме у министра обороны СССР маршала Дмитрия Тимофеевича Язова. Просил технику для сельского хозяйства, дорожного строительства, УВД. Разговор длился минут сорок пять. Из них десять мы решали вопросы техники, а в оставшееся время Язов в приватной беседе высказывал недовольство политикой Горбачева.
И вот пришло сообщение о ГКЧП. Область те дни переживала тяжело – мы не знали, кто придет к власти, чем все закончится. Было принято решение созвать суженное совещание, участниками которого стали представители силовых структур – начальник гарнизона генерал­лейтенант Аркадий Павлович Данилевич, генералы начальник управления КГБ Александр Семенович Разживин, начальник УВД Анатолий Александрович Торопов, представители Гражданской обороны. Суженное совещание собиралось каждое утро в восемь часов. Мы говорили о том, как не допустить на территории области провокаций, терактов, как сохранить безопасность объектов народного хозяйства.
В ночь с 19 на 20 августа меня разбудил звонок в дверь. Оказалось – пришел рассыльный КГБ, принес пакет. Просит прочитать и расписаться. В пакете – предложение о создании на территории области структуры, аналогичной ГКЧП. Я должен был ее возглавить. А в 6 утра мне нужно было ехать в Москву на заседание Верховного Совета РСФСР. Своему первому заместителю Николаю Ивановичу Гогину я оставил резолюцию: до моего возвращения из Москвы не предпринимать никаких шагов по ГКЧП. К счастью, больше о его создании мне никто не напоминал...
Впоследствии в контрольном управлении при Президенте России мне попалась на глаза схема, где красным цветом были обозначены регионы, активно поддерживавшие ГКЧП, желтым – поддерживавшие российское правительство, синим – нейтральные. Ярославская область была окрашена в синий цвет.
Ну а потом так называемые демократы обвинили меня в создании суженного совещания, на котором якобы ставились задачи захвата власти. Это дело было передано в прокуратуру. В наших действиях никаких криминально­политических поползновений не нашли.
Сейчас, по прошествии двадцати лет, я думаю, что ГКЧП имел неплохую программу, возможно, если бы она воплотилась, СССР удалось бы сохранить. Но главная причина неудачи в том, что члены ГКЧП не сумели организовать все задуманное, у них не было лидера, способного повести людей за собой.