Леонид Трефолев: Не я пою – народ поет. Во мне он песни создает

Публикуясь в столичных журналах «Отечественные записки», «День» или «Русская мысль» под псевдонимом Ярославский старожил, Трефолев скромно называл свои сочинения «картинками с натуры», сценами «из бывшего­отжившего». В течение пяти лет он редактировал «неофициальную» (и самую интересную) часть «Ярославских губернских ведомостей», снискав славу талантливого и неравнодушного журналиста. Не пустым комплиментом была и похвала Николая Алексеевича Некрасова, сказавшего однажды о Трефолеве: «Стих его бьет по сердцу…». Может, именно за эту сердечность, бойкий слог и меткое словцо произведениия Леонида Николаевича знают далеко за пределами Ярославля, а порой и вовсе считают их народными. «Не я пою – народ поет. Во мне он песни создает», – любил говаривать Трефолев и нисколько не преувеличивал. К примеру, задушевная песня «Когда я на почте служил ямщиком» – не что иное, как трефолевский перевод польского стихотворения, и даже знаменитой «Дубинушкой» Россия обязана нашему земляку.

Говорят, народные песни оттого и живут веками, что каждый узнает в них что­то свое, родное и близкое. Пожалуй, не было в России городка и переулка, не видавших бы такой картины:

    «Как на улице Варваринской
    Спит Касьян, мужик камаринский.
    Борода его всклокочена
    И дешевкою подмочена…
    Ах ты, милый друг, голубчик мой Касьян!
    Ты сегодня именинник – значит, пьян…»

Варваринские и Власьевские, Ильинские и Семеновские, пестревшие на картах дореволюционных городов, были так же привычны русскому слуху, как Первомайские и Октябрьские – слуху советскому. Однако в «Песне о камаринском мужике» действие разворачивается по конкретному и хорошо знакомому ярославцам адресу. Дело в том, что и эта популярная в народе песня вышла изпод пера Ярославского старожила.

Улица Варваринская, что вошла в анналы русского фольклора, в наши дни носит имя Трефолева, и именно на ней, в скверике у планетария, уютно расположился скромный памятник поэту. Постамент его украшают заурядные, но колоритные персонажи – бурлаки, бедные крестьяне, городские обыватели. Этих «маленьких людей» вслед за Некрасовым, Достоевским и Чеховым Трефолев выводил на сцену истории, а сюжеты житейских драм и комедий не раз подсказывал ему именно этот бойкий перекресток.

Совсем рядом, на Екатерининской (в нынешнем здании мэрии), «квартировал» в те годы «Вестник Ярославского земства», бессменным редактором которого Леонид Николаевич оставался почти четверть века. Ну а неподалеку – в доме купца Власьева на углу Пробойной и Варваринской (ныне ул. Советская, д. 15/12) – снимал квартиру и сам поэт. Кажется, гулкие лестничные пролеты этого здания еще хранят тайны позапрошлого века, а лаконичные, почти лишенные декора фасады как нельзя лучше отражают архитектурные пристрастия расчетливых героев Нового времени. В пореформенной России реалистами становились не только литераторы, и старинные особняки, спешно надстраиваясь верхними этажами, дробясь на комнаты­клетушки, превращались в средство извлечения прибыли. Именно таким, «доходным» и безликим, стал в руках Власьева и этот просторный дом, некогда принадлежавший ярославским богачам Лопатиным. Наряду с жилыми комнатами здесь располагался так называемый общественный клуб, где за штофом вина по вечерам собирались мелкие служащие, конторщики, приказчики. По воспоминаниям современников, главным занятием членов сего почтенного клуба являлась ежедневная и отчаянная карточная игра в винт, преферанс и «стуколку». Вероятно, именно в такую компанию попал и герой песни – наш незадачливый Касьян:

«Гости, старые приказные,
Отставные, безобразные,
Красноносые алтынники, –
Все Касьяныименинники.
Пуще прежнего веселье и содом,
Разгулялся, расплясался
пьяный дом…»

Кто-то наживал здесь барыши, другие пропивали последнее, пуская себя и свои семьи по миру. Не удивительно, что пьянчужка без гроша и без памяти – картина для Варварки привычная:

«…идя из храма божия, ухмыляются прохожие…
Но нашелся, наконец,
из них один,
Добродетельный почтенный
господин, –
На Касьяна сердобольно
посмотрел:
Вишь, налопался до чертиков,
 пострел! –
И потыкал нежно тросточкой его:
Да уж он совсем… того…»

Давно нет старинной церкви Варвары Великомученицы, что стояла в двух шагах от доходного Власьевского дома. На ее месте в 30е годы выросла помпезная сталинская многоэтажка, а Варваринская улица, прежде чем стать улицей Трефолева, на несколько лет превратилась в Большую Февральскую. И все же народные песни живут дольше любых идеологий и не канули в Лету предания ярославской старины. Внимательный взгляд поэта попрежнему хранит легендарную улицу, старый дом с литературным прошлым приютил в своих стенах краеведческое общество охраны памятников истории и культуры, а сама Варваринская с гордостью носит имя своего летописца – внимательного и остроумного Ярославского старожила.